Лесли Чартерис - Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]

В половине третьего дворецкий забрал посуду, спросил, не нужно ли что еще, и ушел. Саймон подошел к доске, приколол к ней одну из облигаций и начал копировать через кальку ее рисунок. Правда, далее его познания о технике изготовления подделок не пошли. Просто Саймон счел нужным сделать хоть что-то, а дальше — будь что будет.

Через два часа дворецкий принес чай. В мастерской было довольно душно, у Святого появилось желание прогуляться и обдумать свои проблемы на свежем воздухе. Нордстен, по его мнению, не стал бы возражать. Подойдя к двери, он повернул ручку и застыл на месте: дверь была заперта. Тут Саймон впервые по достоинству оценил те качества Нордстена, которые принесли ему успех.

— Очень интересно! — сам себе заметил Саймон и вернулся в кресло, чтобы думать дальше. Ясно было — Нордстен не позволит уйти, даже если отказаться от денег. У Саймона появилось нехорошее предчувствие, что у этой работы вообще предусмотрен лишь один конец. Его собственным планам, однако, это никак не соответствовало.

Закурив новую сигарету, Саймон подошел к окну и распахнул его настежь. Высунувшись наружу, чтобы подышать воздухом и полюбоваться видом, он увидел жгучего брюнета со шрамом на лице, вышедшего из-за угла. Саймон уже собрался приветственно помахать ему рукой, но брюнет, не поднимая глаз, занял место под окном, пристально разглядывая клумбу. Тут же за спиной открылась дверь, на пороге появился дворецкий.

— Вам что-нибудь нужно, мистер Викери?

Саймон повернулся от окна.

— А как вы узнали?

— Я услышал, как вы ходите по комнате…

— Да, действительно, — сказал Саймон, — но дверь-то была заперта.

— Она заперта по приказу мистера Нордстена, сэр, — невозмутимо сообщил дворецкий. — Чтобы не входил никто, кроме меня; что же вам угодно, сэр?

— Сигареты кончились, — пожаловался Саймон. — Можете достать?

Осмотрев раму после ухода дворецкого, Саймон обнаружил крохотные контакты, которые явно приводили в действие сигнализацию внутри дома. Да, недооценивать предусмотрительность Нордстена не стоило.

В шесть часов дворецкий принес вечерний костюм. Саймон принял душ, переоделся, и дворецкий проводил его в библиотеку, как почетного гостя. Нордстен уже ждал, его грудь пересекала лента какого-то иностранного ордена.

— Очень рад, что Трусанов угадал ваш размер, — поднялся он с улыбкой навстречу. — Что будете пить — мартини или херес?

Это был один из самых странных вечеров в жизни Саймона Темплера. В огромной столовой, отделанной деревом и освещенной только свечами, они с Нордстеном сидели за столом, где свободно могли разместиться два десятка человек. За спиной у каждого по слуге в париках, оживавших только для того, чтобы предупредить любое их желание, и вновь застывавших, как статуи. Дворецкий лишь глазами, иногда движением пальца отдавал молчаливые приказы. Ужин состоял из шести блюд, к каждому подавалось особое вино, подавалось по торжественному ритуалу. Нордстен разговор вел так, словно все места за столом были заняты, и Саймон был должен признать, что беседу тот вести умеет… Тем не менее из его слов Святой не добыл никакой полезной информации.

— Я считаю и считал, что выживает только сильнейший. — Это было основное кредо Нордстена. — Бизнесменов осуждают за излишне острые действия, но ведь крупный бизнес кое в чем сродни войне, а на войне нужно самое эффективное оружие, там не до чувств…

Возвратившись в свою комнату под конвоем дворецкого, Саймон понял, что главный вывод для него заключался в следующем: человек, оказавший такой королевский прием и абсолютно уверенный в праве сильного, применит любые средства, чтобы достичь абсолютной власти.

Святой рассеянно разделся. Ужин подтвердил догадку о предназначенной ему роли жертвенного тельца; перспектива эта не слишком радовала и совсем ему не подходила. Ночь стояла душная, босиком шагая по комнате, Святой обнаружил, что ступает совершенно бесшумно. Он достал из кармана жилета связку отмычек, предусмотрительно захваченную из дому.

Подождав, пока под дверью не исчезнет полоска света, он принялся за дверной замок. Да, конечно, дверь ведь тоже могла быть снабжена сигнализацией, но несколько бокалов отличного портвейна за ужином и двенадцать часов бездействия сделали его безрассудным. Временами Святой замирал, вслушиваясь в тишину и пытаясь уловить шаги охранника, но в конце концов справился с замком, бесшумно открыл дверь и выскользнул наружу.

Тонкий луч света от его крохотного фонарика обежал двери и стены и снова погас. Саймону достаточно было беглого взгляда, чтобы запомнить дорогу, и он тут же как призрак растворился в темноте.

Он хотел попасть в библиотеку — подходящее место для начала поисков. На площадке лестницы он остановился и прислушался. Слабый свет просачивался сквозь стеклянную дверь кабинета, разгоняя темноту де середины лестничного пролета. Острым обонянием Святой ощутил какой-то тяжелый запах. Он принюхался, немного подождал, пожал плечами и осторожно шагнул вперед.

И вот тут Саймон услышал шорох. Странный звук, как будто по паркету невесомыми шагами двигался кто-то в ботинках на шипах, и причем шагнул два шага, остановился, вновь шагнул и замер.

Саймон замер совершенно неподвижно, слыша, как пульсирует кровь в жилах. Да, в такую ночь дом Нордстена — не самое уютное место! Вспомнив об разостланной постели, он решил, что стоило лечь спать. Но шорох не повторился, и Саймон двинулся дальше. Как же он рассчитывает что-то найти, если испугался мышиной возни?

Света на площадку лестницы падало мало, но фонарь не понадобился. Он уже повернул ручку двери библиотеки, когда вновь раздался тот шорох. Мгновенно обернувшись, Святой посветил фонариком. Реакция его была чисто автоматической и непроизвольной. Одновременно рука его скользнула к пистолету.

Слабый луч не дал увидеть детали, но в углу он заметил темную тень, свет отразился в хрусталиках больших желтых глаз. В следующий миг Святой уже захлопывал за собой дверь библиотеки, и это было одним из счастливейших мгновений его жизни.

Переводя дух, он закурил, не гася фонаря, — нужно было успокоить нервы, да и мозгами пораскинуть, что это за тень. Увидев, что шторы задернуты, он включил свет и огляделся.

Саймону достаточно часто приходилось заниматься поисками, но на этот раз он не знал, что именно ищет. Босой ногой Святой задумчиво ощупал край завернувшегося ковра и подумал: «Ничего серьезного нельзя оставить на виду у слуг… Сейфа здесь нет… Ложный книжный шкаф, как у меня? Но можно тайник и под пол спрятать»…

И, скатав ковер, он нашел под ним деревянную панель, служившую крышкой люка. Та легко снялась, под ней оказалась каменная плита на шарнирах с вделанным в нее отшлифованным руками железным кольцом. Решившись, Саймон потянул его на себя.

В темном провале раздался шаркающий звук. Саймон посветил в яму. С трехметровой глубины на него смотрело запрокинутое вверх лицо с болезненно мигавшими глазами. И лицо это показалось Святому странно знакомым; похолодев, он вдруг понял, что это лицо Ивара Нордстена.

Нет, все же это лицо было другим — нос поменьше, нездоровая желтизна, тускловатые глаза — но оно было узнаваемо. Святой даже не сразу нашел силы заговорить.

— Ну, и кто же вы такой? — спросил он.

— Ладно, я уже привык, — хриплым шепотом ответил человек, — ты уже не можешь придумать для меня большей муки.

— Да кто вы такой? — повторил Святой.

— Я — это ты, — прохрипел человек, — теперь я все знаю. Я — это ты, Нордстен!

Святой успокоился. Саймон понял, что события приобретают неожиданный оборот, и его одолело любопытство.

— Я же собираюсь вам помочь, — сказал он. — Расскажите, в чем дело.

Человек внизу ужасно захохотал, от его дребезжащего смеха по спине Святого поползли мурашки.

— Помочь? Мне? Это смешно! Помочь, как в последние два года… Помочь мне выжить, чтоб я мог умереть, когда надо. Я-то знаю. — Голос человека вновь превратился в шепот. — Помочь… Сколько еще ждать, сколько?

— Послушайте, — начал было Святой, — я не… — и умолк, потому что в дверь библиотеки кто-то заскребся. Саймон прислушался, но тут тишину разорвал леденящий душу вой. Лицо человека, похожего на Нордстена, побелело, глаза вылезли из орбит.

— Нет! — завопил человек. — Не сейчас! Не сейчас! Я не хочу! Я еще не готов! Я не…

У Саймона волосы встали дыбом. Он вскочил с колен и опустил крышку люка, бросив:

— Увидимся позже!

Торопливо поставив на место деревянную панель, он раскатал ковер, чтобы скрыть следы. Тот ужасный вой наверняка переполошил весь дом, если его обнаружат здесь — худо дело. Он предпочитал встретиться с опасностью лицом к лицу и, распахнув дверь, ждал своей судьбы.